Сможет ли Россия распрощаться с имперской
традицией
В преддверии возвращения Владимира Путина в Кремль споры о том, какой будет
новая внешняя политика Москвы, разгораются с новой силой. Ключевым становится
вопрос, как реализовать национальные интересы великой державы в меняющемся
мире, избежав ошибок прошлого в отношениях с ближним и дальним зарубежьем.
Владимир Путин стоит перед непростым выбором: предпринять новую попытку
расширить сферу влияния Москвы, опираясь на имперскую традицию российского
государства, или утверждать влияние России за счет мягкой силы и принципиально
иных моделей интеграции.
Неудачи прежних интеграционных усилий на постсоветском пространстве,
повлекшие за собой медленное угасание СНГ, парадоксальным образом вызвали
резкий всплеск интереса к новым интеграционным проектам, инициированным
Москвой. Повод для этого дал сам Владимир Путин. В октябре, за шесть месяцев до
президентских выборов, российский премьер обнародовал план Евразийского союза —
главный геополитический проект своего третьего президентского срока. Назвав
будущий Евразийский союз "мощным наднациональным объединением, способным
стать одним из полюсов современного мира" и "эффективной связкой
между Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом", Владимир Путин, правда,
сразу же оговорился: "Речь не идет о том, чтобы в том или ином виде
воссоздать СССР".
Впрочем, это уточнение не убедило не только многочисленных критиков
российского премьера на Западе, тут же обвинивших его в неафишируемом желании
реализовать новый имперский проект. Как выяснилось, лидеры международного
движения "Интернациональная Россия", вступившего в "Общероссийский
народный фронт", также понимают идею проекта не так, как сам Владимир
Путин. Делегаты съезда "Интернациональной России", прошедшего в
октябре, провозгласили создание "Евразийского народного фронта" —
"от Гаваны до Цхинвала", тем самым неожиданно напомнив о давно забытых
временах Коминтерна. Выступления делегатов были проникнуты ностальгией по
былому величию советской империи, в годы ее расцвета воспринимавшейся в
Коминтерне как центр "всего прогрессивного человечества".
Преобладающие настроения в пользу нового объединения ближних и дальних
земель вокруг Москвы выразила тогда лидер Прогрессивной социалистической партии
Украины Наталья Витренко: "Кто стал жить лучше после развала СССР? Нужно
бороться за союз. Должна быть великая матушка Россия, и мы с ней. И будет новый
союз, который никто не победит".
Вскоре после выборов 4 марта, снявших все вопросы по поводу возвращения
Владимира Путина в Кремль, о евроазиатской интеграции, не ограничивающейся
единым экономическим пространством, во весь голос заговорили уже не
экзотические "интернациональнороссы", а правящие единороссы.
17 марта "Единая Россия" провела в Москве конференцию
"Исторический опыт и новые возможности", приуроченную к 21-й
годовщине референдума о сохранении СССР. В ходе единственного за всю историю
Советского Союза референдума 17 марта 1991 года в бюллетень был внесен вопрос:
"Считаете ли Вы необходимым сохранение СССР как обновленной федерации
равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантированы
права и свободы человека?" Почти 78% ответили на этот вопрос утвердительно.
Однако это не помешало советской империи спустя всего несколько месяцев — в
декабре 91-го — развалиться после пресловутого "беловежского
сговора".
Пытаясь, видимо, актуализировать опыт так и не состоявшегося проекта
"обновленной федерации", заместитель секретаря президиума генсовета
"Единой России" Юрий Шувалов призвал провести в Москве в июне, вскоре
после майской инаугурации Владимира Путина, крупный международный форум по
интеграции. Конкретизируя путинскую идею Евразийского союза как "мощного наднационального
объединения", господин Шувалов предложил начать создавать конфедерацию
общественных сил Европы и Азии — прообраз парламента Евразийского союза. А
глава комитета Госдумы по конституционному законодательству и госстроительству
Владимир Плигин предупредил бывшие советские республики, что они не могут
позволить себе проигнорировать новый мегапроект Москвы: "Дальнейшее
разделение мира на господствующие и подчиненные страны и народы не оставляет
миру шансов на будущее". Участники конференции упирали на то, что, упустив
сегодня возможность новой интеграции с Москвой, постсоветские государства
завтра рискуют попасть в сети других альянсов, менее привлекательных.
Впрочем, вслед за лидером единороссы повторяют, что о воссоздании СССР речь
не идет. Так, заместитель руководителя ЦИК "Единой России" Андрей
Ильницкий, оценив порыв лидеров пророссийских движений на постсоветском
пространстве, все же призвал их переформатировать проект "Back to
USSR" в проект "Вперед, в Евразийский союз XXI века".
Таким образом, вопрос о том, какую форму обретет главный геополитический
проект третьего президентского срока Владимира Путина и сможет ли он разорвать
пуповину имперской традиции, начатой еще во времена Московского царства и
продолженной в период Российской империи, а затем СССР и Российской Федерации,
остается открытым.
В еще одной программной статье по внешней политике, опубликованной в
феврале, Владимир Путин рассуждает об "уникальном месте России на мировой
политической карте, ее роли в истории, в развитии цивилизации". А заодно
грозит пальцем в сторону других мировых центров, прежде всего традиционно
подозреваемого в заговоре против России англосаксонского мира. В связи с этим
он обещает проводить внешнюю политику, которая будет исходить "из
собственных интересов и целей, а не продиктованных кем-то решений".
Между тем не секрет, что имперский проект "третьего Рима"
держался именно на мессианской идее "уникального места" России и
особой роли в мире российской цивилизации.
Подобная недосказанность в вопросе об имперском выборе, похоже, не
случайна. С одной стороны, Москва не может не понимать, что те самые
"ценности российской цивилизации", а также российская модель давно
утратили привлекательность даже для ее ближайших соседей. "Мягкой
силы" для их продвижения у Кремля, привыкшего к иным средствам воздействия
на соседей, попросту нет. Сегодня соседи по большей части ждут от Москвы
подачек, руководствуясь нехитрой логикой: вам нужна интеграция, вы за нее и
платите. Лучшим примером может служить Украина. Представления о том, что
"сближению братских народов на основе общих ценностей" мешал
"оранжевый" проект Ющенко—Тимошенко, похоронил считавший
"пророссийским" президент Янукович. Виктор Янукович посадил в тюрьму
экс-премьера Тимошенко за газовые соглашения с Москвой, которые в Киеве сочли
изменой национальным интересам. А влияние пророссийских сил на украинскую
правящую элиту сегодня ничтожно мало.
С другой стороны, есть как минимум две причины, по которым имперский проект
может оказаться востребованным в ходе третьего президентского срока Путина.
Во-первых, этот проект остается, пожалуй, единственной внешнеполитической
идеей, которая безотказно работает в среде тех 64% избирателей, проголосовавших
за Владимира Путина на мартовских выборах. Для путинского электората,
понимающего "вставание с колен" как возрождение прежней исторической
роли России, имперская мифология является понятной платформой для консолидации
вокруг национального лидера, сулящего сделать Москву новым центром евразийского
мира — мощным и притягательным.
Во-вторых, как отмечает политолог Дмитрий Орешкин, чтобы нейтрализовать
либерально-западнический фланг, способный преподнести ему неприятные сюрпризы в
виде "новых Болотных", Путин не может не оглядываться "на
жестких хедлайнеров, представителей кондово-почвенного фланга". А на этом
фланге не скрывают, что рассматривают его грядущую инаугурацию как отправную
точку реактивации имперского проекта, вера в который слегка пошатнулась в
период правления уходящего президента Медведева.
Сергей Строкань
Источник «Коммерсант-Online»
Источник «Коммерсант-Online»
Комментариев нет:
Отправить комментарий